То, что я люблю

То, что я люблю...

"Анна Ривелотэ...

... создает произведения из собственных страданий, реальность здесь подчас переплетается с призрачными и хрупкими впечатлениями автора, а отголоски памяти вступают в игру с ее воображением, порождая загадочные сюжеты и этюды на отвлеченные темы."

Только что прочла, нет скорее проглатила за два дня, ее книгу "Река Найкеле", в голове каша от всего осознанного, передуманного, пережитого... В сумке лежит еще одна "Книга Блаженств", боюсь браться...

Кое что из ее творчеста специально для вас:

Ну что же мне делать с тобой таким?

Объявить джихад одному неверному?

Вывернуться наружу кавернами,

Рубцами белёсыми: смотри, дорогой,

Вот так бывает, когда ты с другой.

Похоже, будто прижгли папиросами

Или вытравили кислотой.

Но всё некрасивое между нами

По умолчанию запрещено -

Складывай белоснежные оригами,

Носи тончайшее кимоно,

Веди себя, как подобает принцессам,

А свои воспалительные процессы

Оставь докторам - пусть решают.

Впрочем, пожалуй.тебя украшает

Вон тот перламутровый шрам.

Послушай: шаги мои странно, и гулко,

И остро Звучат в глубине переулка,

От стен отражаясь болезненным эхом,

Серебряным смехом.

Качаясь на пьяных своих каблучках,

Куда я такая ? Не знаю. Не знаю,

Мои голод, мой страх.

Как ангел барочный

Наивной любовью моей позолочен,

Убийственный мой.

Однажды тебе станет жаль этой ночи,

Всех этих ночей не со мной.

Послушай: шаги мои дальше, и тише,

И глуше. Сырой акварелью, размытой тушью

Становится мой силуэт.

Я таю. И воздух меня расстворяет.

И вот меня нет.

Есть город, деревья, дома и витрины,

И старые надписи над осетрином,

Фигурная скобка моста.

И до отупенья, кругами, часами,

Вот женщина с тёмными волосами.

Догнал, обернулась, простите. Не та.

Не знаешь. Теряешь, по капле теряешь,

По капле, как кровь,

Не чувствуешь, я из тебя вытекаю.

Не видишь, не спросишь - куда я такая.

И сколько шагов моих гулких и острых

До точки, где мир превращается в остров.

Не обитаемый мой -

Огромный, прекрасный, волшебный,

Холодный, ненужный, пустой...

я жду тебя...

я жду тебя. я жгу себя. я жгу

табак и благовония тибета

и битый час сижу, полуодета,

на тающем бетонном берегу.

ты знаешь, это верная примета -

коль скоро здесь - безоблачное лето,

то где-то города лежат в снегу.

я жму тебе. не руку, просто жму,

как новые, неношеные туфли.

я жду бессильно, жду à bout de souffle.

ты вырос из меня. тогда к чему.

ты вырос из меня, как яркий лист

из клейкой почки. как цветок - из стебля.

ты - плоть и кровь моя. и не тебе б л я

мне говорить: "всё кончено". не злись.

кровосток

одеваться в черное. плакать черным. это так по-бабьи - и так по-вдовьи.

все-то разное с ней у нас, кроме цвета глаз, но мои - оленьи, ее - коровьи.

ну зажми мне рот чем-нибудь, давай, перекрой невидимый кровосток,

а не можешь губами - хотя бы дай, черт с ним, свой носовой платок.

ты не знаешь, как я до тебя жадна, я бы выпила, съела тебя одна,

я б зажмурясь вылакала до дна,

под язык, подкожно и внутривенно,

беспощадно, яростно, откровенно.

только, видно, третий закон ньютона

чтим тобой превыше других законов,

и поэтому с равной ответной силой

ты всегда стремишься к чужому лону,

и кого-то еще называешь милой,

и целуешь чьи-то глаза коровьи,

а мои уже заливает кровью,

я не знаю, чем закрыть эту рану,

я не знаю, сколько еще осталось.

я, наверно, слишком рано сломалась.

я, наверно, больше уже не встану.

я, наверно, стану бескровной куклой -

белый воск, шелка и холодный бисер -

или просто вся распадусь на буквы

бесконечных этих надрывных писем,

что летят, летят, как стрела без цели,

всё летят, сливаясь с лазурной высью,

в изумительные акварели,

между звезд летят и планет, конечно,

и других прекрасных небесных тел,

всё летят - и это продлится вечно.

ну а ты - слезай. прилетел.

жабье лето

жабье лето. морось. мразь.

и в природе осовелость

запустенье и разруха

а душа моя как шлюха,

что совсем уже разделась

но еще не отдалась

и в игре не нужен счет

ведь она проста, ты знаешь,

ведь она как мир беспечна

ты любовь мою навечно

если нечет - потеряешь,

не отыщешь, если чёт

так на что тебе она?

не печалься. успокойся

разговор у нас короткий

все в порядке, выпей водки

не реви, сходи умойся

я сегодня сплю одна

Ильза

фаза быстрого сна, фаза медленной яви, -

под водою ведь тоже наступает весна,

девы простоволосые проплывают наядами,

я накачана ядами, оттого и грустна.

оттого и блесна мне не кажется рыбкой,

ярь-медянка разъела ее чешую;

в этом мутном покое,

в этой сладости зыбкой

я качаюсь ленивой морскою звездой.

улыбнись своей самой забытой улыбкой

и катись себе дальше, пока молодой.

я найду себе место на пагубном дне,

среди стреляных гильз - белокурая ильза,

холостые патроны вздыхают по мне:

их сигары сникают, рубины бледнеют,

а ночами их насмерть душат злые кашне.

с той, которой я стала, - паралично-столичной,

с позолоченным личиком,

обтекаемо вздорной, хитровыпиленной, узорной, -

ты со мной не знаком.

и с тобой не знакома та, которой я стала,

не мигай из астрала мне своим огоньком.

не пиши мне, не надо. не звони мне, не надо.

на каком круге ада твой веселый трамвай?..

я же слабая, знаешь, мне хватит лишь взгляда,

ты и рта не раскроешь, я отвечу - давай.

боги, яду мне, яду, двухполозного, белого,

или лучше прозрачного, с искоркой голубой.

с кем бы я ни была, ни спала, что б ни делала -

я с тобой.

я с тобой.

я с тобой.

я с тобой...

Заводная птица

хочешь, я буду писать для тебя, писать высоким и мертвым штилем?

хочешь, просто друг друга пришпилим к настоящему времени,

будем в нём вечно гореть янтарным огнём, двумя зрачками голодного тигра.

но не молчи, не молчи вот так, будто решил всё давным-давно,

а то я подумаю, что вино вот это, вот этот хлеб - последнее, что я с тобой делю,

что ты исчезнешь, пока я сплю.

хочешь, я буду просто смотреть? в реках горькой воды на треть, всадники близко;

скажи мне: киска, я не хочу стареть, и я накрою твой лоб ладонью.

ты мог бы любить благородную донью, а выпало пьющую девочку с обветренными губами -

их не возьмет ни одна помада, - пообещала из глупой бравады, что бросит первой, тебя не спросит.

да нет, не бросит.

она не сможет, она боится, в ее груди заводная птица тихонько шепчет: не уходи.

в лоне её золотая змейка тёплыми кольцами вьётся нежно;

что ты, не бросит тебя, конечно, так что придется всё самому.

знаешь, я пережила чуму, голод и разных бед до хрена,

и я умею ценить живых, пока отзываются на имена.

но когда мы ляжем в одну кровать,

подумай, стоит ли отогревать мое бедное сердце,

чтобы потом с этим покончить одним звонком.

а впрочем, поздно: пока ты занят,

девочка с бронзовыми глазами,

та, что зовет себя зимним цветком,

плачет от страха крутым кипятком,

плачет, выкашливая со слезами

колкий гортанный ком.

Childfree

когда я захожу в кафе и вижу за столиком людей с детьми,

то выбираю место к ним спиной.

когда я захожу в парк и вижу много людей с детьми,

я выхожу из парка.

когда я захожу в метро и вижу детей на скамейке,

я иду в другой конец вагона.

наверное, у психиатров есть для этого специальное слово.

а я просто хочу быть свободной от присутствия детей.

потому что дети - они такие маленькие,

такие мягкие, такие зайки и цветочки;

они пахнут молоком (ненавижу молоко кстати) и карамелью (карамель ненавижу),

хочется их схватить, прижать, обернуть платком,

и бежать, бежать, через темный лес,

сбивая ноги, от огней подальше, от собачьего лая,

озираясь, скуля, замирая, туда,

где родители не достанут.

зарывать их в мох и потом караулить,

отгоняя нечисть и комаров.

и твердить в помешательстве:

не отдам, не отдам девочку,

не отдам мальчика, зная, что не моё,

что догонят, отнимут, и вилы в бок,

чтоб не скалилась, чтоб не зарилась,

чтоб не портила, не пугала чтоб.

не впивалась чтобы губами в лоб,

не баюкала, не качала,

от нежности не дичала,

не доила кровавое молоко,

не водила по полю далеко,

где васильки и где маков цвет,

и не грела чтоб, не любила, нет.

и всё время сбиваюсь на белый стих;

есть специальное слово: псих.

и вот, такая вся чайлдфри,

ем в кафе свой картофель фри,

сидя спиною к гостям с детьми,

чувствуя всеми своими костьми,

как дышат дети с ясными лицами,

как бьются венки между ключицами.

вот они, фрукты чужой любви, -

ходят, двигаются, говорят,

так и должно быть, так и должно.

только в моей любви, как в домино:

пусто-пусто семь раз подряд.

женщины с бедрами чуть пошире

милым моим сыновей рожают,

а я привыкла, что я чужая,

но иногда меня накрывает:

хочется тупо мочить в сортире

женщин с бедрами чуть пошире.

хватать детей, завернув в платок,

бежать через город и через лес,

стыда не ведая, страха без,

и огрызаться седой волчицей,

когда с дрекольем, когда с милицией.

и это глупо, и это дико - видеть,

как горе мое многолико,

оно толпится, оно хохочет,

оно повсюду меня не хочет.

я б стала спокойной, как лао-цзы,

но меня перманентно ебут отцы,

ебут, а потом уезжают к детям

ну и еще к матерям вот этим.

и я говорю себе: не ори,

ты не такая, ты childfree...

bourbon street

бурбон, бурбон, бурбонная чума пунцовым красит скулы.

рассыпаясь на пиксели, плывет перед глазами отель,

где разбиваются сердца. а, судя по количеству любовей,

так у меня их дюжина, наверно,

была когда-то: виноградной гроздью,

стучащимися алыми комками в груди теснились,

а теперь разбиты, увы, разбиты, все до одного.

зеленая ковровая дорожка так далеко мерцает под ногами,

рекой в ущелье меж зеркальных скал;

бурбон качает барный табурет,

я только белый блик на дне стакана,

а вне отеля, как это ни странно,

меня не будет, не было и нет.

(вы просто бедный фрик, о донна анна,

и не на вас сошелся клином свет).

прицениваясь, смотрят незнакомцы,

и кольца дыма,

ласковые кольца с любым меня готовы обручить.

но эта ночь обещана бурбону - смеюсь,

и льдинки отвечают звоном,

и вьется дыма шелковая нить.

одним глотком принять в себя со стоном,

как принимаешь нового мужчину,

бесстыдно подбородок запрокинув,

залить в гортань многоголосый бред

прекрасной выдержки, молниеносный хаос,

с ума сойти, какой у вас букет.

смеюсь, и льдинки отвечают лаем,

я знаю, это стая горностаев,

они порвут меня на лоскуты.

стакан летит во тьму звездой падучей,

ах, как смешно гасить пожар горючим,

я одного хочу: туда, где ты.

будет день

будет день, я привыкну к тебе,

ты привыкнешь к моим мужчинам,

и к болезненной худобе,

и к слезам моим беспричинным,

и к тому, что я много знаю,

и к тому, что я много пью,

что не складываю - вычитаю

жизнь свою.

будет день, надо лишь дожить.

сев на пряничного коня,

ты беспечно сможешь кружить

по кругам карусели звездной.

станет просто любить меня.

очень просто.

и очень поздно.

с деревьями, не верящими в осень,

прощается последняя листва

а я молчу. меня уже уносит

туда, куда не долетят слова

и облаков молочная река

нас так неотвратимо разлучает

и я уже почти не различаю

как ты зовешь меня издалека

как тает там, внизу, земная твердь.

я знаю, что пришла пора прощаться

с глазами, обещающими счастье,

любимыми,

не верящими в смерть.

женщина ждет

женщина ждет. даже вмерзшая в лед.

как оловянный солдатик стойкий.

как сеттер ирландский в охотничьей стойке

женщина ждет. и никак не поймет:

вечность назад в нашей тихой вселенной

все повернулось наоборот

и все же с упорством военнопленной

женщина ждет, что мужчина придет.

нет, он давно не спешит ей навстречу,

ни в этот, ни в будущий ветреный вечер

он рук ей своих не положит на плечи,

но глупая женщина плачет и ждет

женщина ждет. значит, все на местах

значит, беда никого не коснется

значит, мужчина уснет и проснется

с детской улыбкой на грешных устах

он никогда не сумеет понять

правила этой неправильной жизни:

мир разлетится в зеркальные брызги,

если ей вдруг надоест его ждать

но женщина ждет - в снегопад, в гололед,

и безнадежная боль ожиданья,

та, у которой ни дна, ни названья,

даже во сне ей уснуть не дает

сонное сердце пробито навылет -

женщина ждет, что мужчина придет

так подари же ей, господи, крылья

только за то, что она его ждет

В ее авторском прочтении можно послушать тут: http://www.lastfm.ru/search?m=all&q=%D0%A0%D0%B8%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D1%82%D1%8D

• Я вот думаю, почему так бывает в жизни, что один-единственный человек становится ...
• Новый налог на жилье: кто в Приморье заплатит больше - Восток Медиа