Хроника одной жизни

Сергей Кавин, участковый из города Родники Ивановской области, не привык отвечать на вопросы - привык спрашивать сам. Форма обязывает. Да и что рассказывать: обычная жизнь, которая однажды остановилась, как вдруг встают стрелки часов.

- Многие рассказывают, что в самые важные моменты жизни кажется, будто все происходит как в замедленной съемке. Теперь я знаю, что это так. Если разматывать пленку обратно, то я и сейчас слышу, как шарашит из-за кустов огнемет, а ты никак не можешь понять, с какой стороны. Мотаем дальше, назад: родилась Юлька, Светка ее кормит - тоже застывшая в памяти картина. Еще раньше - я еду в Хлябово. Вообще многие важные вещи происходят случайно, и никто тебя не предупредит: внимание, ты едешь навстречу своей судьбе.

Миллениум на войне

В тот год, 1996-й, в деревне Хлябово разбился участковый, и Сергею Кавину пришлось взять его участок себе.

- Принимаю вызов: буянит пьяный, выезжаю по звонку, а там почтальонша, зовут Светлана Павловна. Мужика мы утихомирили, а она говорит: "Заезжайте к нам еще, молочка попить". Вот, наверное, тут и есть начало моей истории.

Ему тогда было 30 лет, ей - 26. У него один брак за плечами и семилетняя дочь Катя, оставшаяся жить с матерью, у нее - бывший муж и сын. Он их и поженил, Сашка. "Мам, вот бы нам такого папку!" - все ныл он, когда "милицанер" в большой фуражке приезжал к ним попить молочка. Скоро родилась Юлька.

Осенью 2000 года Кавина на три месяца откомандировали в Чечню. Светлана ему тогда сказала: "Не пущу. Не пущу тебя от себя. Но ты принимаешь решения сам". И он принял: квартира пустая (в 1999 году дали как лучшему участковому района, а мебель купить не на что), зарплата маленькая. Три месяца потерпеть - и потом можно начать жить по-человечески.

И вот бесснежный ноябрь, блок-пост, переделанный из автозаправки. Когда пальнули из гранатомета первый раз, было страшно животным страхом, хотелось спрятаться и убежать, но ты же на посту, охраняешь федеральную трассу от боевиков, ты мужчина, потерпи еще чуть-чуть, когда кончится эта командировка на войну и ты вернешься домой.

Ведь уже и спать под звуки стрельбы научился - они потом и дома по ночам будут сниться, и привык к этому графику войны: три часа через шесть, дежурство - смертельный номер, чтобы купить жене сапоги. Ничего, что уже восемь раз обстреливали блокпост, что двоих ранило, а я, третий, уцелел, хоть и мог быть на их месте. Ничего, что каждый вечер по крыше автоматная очередь. Что ты, как в детской игре "Зарница", на ночь разматываешь клубок черных ниток, что дала Светлана, "оцепляя" блокпост, а утром проверяешь, не нарушил ли кто границу - только враги и бойни здесь всамделишные. Ничего, потерпи.

А если совсем невмоготу, набери номер АТС, там берет трубку знакомый оператор-чеченец, и он соединит тебя с телефоном, установленным по адресу: Ивановская область, город Родники, улица Рябикова. Только это не в твоей квартире телефон, а в соседской. И соседка, вздохнув, постучит к Светлане, та оставит Юлю под присмотром старшего, Саши, и поговорит с тобой чуть-чуть, потому что оператор-чеченец соединяет за "80 рублей минута". 

Ты ей ничего не скажешь про то, что в соседнем отряде в одну ночь положили всех. Про то, что даже чеченский мальчик, что идет с мамой за ручку, скалит на тебя зубы и рубает от уха до уха - всем и без слов понятный жест. Что старухи плюют тебе под ноги. Нет, ты ей скажешь про то, как красиво синеют сопки на горизонте, про вечный туман, который можно черпать ковшиком, и про то, как каждый день отсчитываешь, сколько осталось до февраля 2001 года - и уже тогда заживем! А жена в ответ скороговоркой про то, что ждет и плохо спит и что Юлька сказала первое слово. Ты был на войне, когда дочь сказала первое слово. И ты плакал в этот момент.

Новый год, миллениум, тот самый, дни до которого отсчитывали большие часы на Эйфелевой башне, участковый Сергей Кавин встречал в Гудермесе. Где-то у камелька встречали новый век чеченские мальчики и старухи, взяли тайм-аут на эту ночь люди с гор, федералы поднимали свои сто грамм, на улице Рябикова мама укладывала дочку спать. Ему осталось еще немного.

В феврале Сергей Кавин наконец возвращался на родину. Дома ждали Светлана, Юля и Саша, приемный сын, который уже стал как родной. Жене он вез золотую цепочку, матери - халат, Юльке - большого плюшевого зайца: в последний день всем отрядом зарулили на гудермесский рынок, прямо с оружием.

Он возвращался - и жизнь только начиналась: вот купим мебель, участок под грядки, родим еще сына и заживем!

И только в ночи иногда будет бить молоточком мысль: "Вот ведь как все устроено: никто тебя, Сергей, не предупреждал, что ты будешь нести своему ребенку зайца, прижимая другой рукой к бедру автомат. Что же еще нам на этой Земле уготовано?"

Отец-одиночка

В апреле 2003 года Светлана Кавина родила мужу долгожданного сына. Назвали Алексеем. Так вместе с Катей, Сашей и Юлей их стало у него четверо. А еще через два года его жена умерла.

Негатив пленки в этом месте совсем черен, плеер заедает, вспоминать - больно. Это самые медленные кадры его жизни.

- Сначала думали, радикулит. Повез ее в Иваново - она до машины дошла сама. А обратно домой принес уже на спине. Доктор отозвал меня в сторону и сказал, что рак, четвертая стадия. И мне нужно было ей говорить, что все хорошо, вот сейчас только химию сделаем, и все пройдет.

Участковый Кавин врал жене уже несколько недель, но Светлана обо всем догадалась. Мать Сергея, Татьяна Григорьевна, вспоминает: "Она мне сказала: что же я, не слышу что ли, как Сережа по ночам в туалете воет, весь стояк, наверное, слышит". Светлана сгорела за считанные месяцы.

Она даже не успела сказать, как же им жить без нее.

Честное мужское слово

Светлана умерла 31 августа 2005 года, а 1 сентября Сергей отвел дочь в школу, во второй класс. С букетом цветов и красивым белым бантом на голове. 

- Какая школа, какая перекличка, какие астры! Мне тогда уйти хотелось вместе со Светой! Но было нельзя - мы с Сашкой решили, что будем держаться, дали друг другу честное мужское слово.

Он им всем дал слово - всем своим детям. И они стали жить дальше.

На Саше был Леша: детский сад, прогулки - и огород: куры, свиньи, помидоры, на Юле - порядок в доме, на папе - щи, рыбный суп, суп из тушенки, проверка уроков, ну и общее руководство.

- Однажды пришел на родительское собрание: так на учителя никто не смотрел - все мамы на мой камуфляж пялились.

Денег не хватало. Висели три кредита, взятые еще вместе со Светланой, поэтому три ночи в неделю лучший участковый района охранял ткацкую фабрику - на это и жили. После дежурств он делал крюк, хотя знал, что дома ждут дети, - заезжал, уже в ночь, на кладбище, и курил рядом с могилой жены.

Это оказалось не сложно - быть отцом-одиночкой. Помогали старшая дочь Катя и мама. Как привыкаешь к пальбе по ночам, так привыкаешь и к посапыванию трех осиротевших ребят в детской комнате, в которую Сергей перебрался спать после смерти Светланы. Сложно другое.

Кажется, что оборвалась пленка и на нее больше не записывается изображение. И камера мотает ленту вхолостую. Днем некогда задумываться: участок, школа, дом, огород, Леша, которому было два года и два месяца, когда умерла мама. А ночью ты остаешься один, всматриваешься в свое будущее, хотя хочешь умереть, и тебя накрывает прошлое. 

Он догадывался, что будет тяжело, но не знал, что настолько. Можно было пуститься во все тяжкие, но он же дал слово Сашке. И кто тогда наутро заплетет Юле косички?

Катя

В тот год рано встал гололед. Сергей, прихватив с собой Лешу, поехал к приятелю в село Филисово взять на вырост цыплят, и, пока он бегал за желтыми комочками, бросившимися врассыпную, приятель и сказал эту фразу: "Ну что, няню своим еще не нашел? Давай познакомлю!"

Так они познакомились с Катей.

- И вот с этого, наверное, момента стало легче дышать, как-то вернулась ко мне жизнь, - вспоминает Сергей.

Два месяца после знакомства они не видели друг друга - Сергей разбил машину. Катя даже успела позабыть его лицо.

- Знаете, в книжках пишут, есть любовь с первого взгляда. Теперь я могу сказать, что это так, - вступает в разговор Катя. Ей 35 лет, она на семь лет младше Сергея. Хотя она, в прошлой жизни воспитательница детского сада, теперь тоже носит погоны, ей легко говорить. - Мы обменялись телефонами и потом разговаривали каждую ночь.

Темнота, дети сопят, высунув носы из-под одеял, а он - начальник участковых города Родники, у которого 18 человек в подчинении, отец-одиночка - до ломоты в пальцах строчит эсэмэски, пристроившись на краешке раскладушки. Хитрые дети даже в темноте различают, что он улыбается. И однажды Юлька шепчет со своей верхней полки: "Пап, ну хорош эсэмэски писать, лучше б уже поженились!"

Вот так просто. Так быстро. Легко. Как будто невидимая рука подхватила оборвавшийся кусочек пленки, соединила его с новой лентой, склейка - и кадры побежали дальше.

К декабрю разбитый автомобиль был отремонтирован, и Сергей наконец смог поехать к Кате в город Ковров.

- Я помнила только его затылок, но сразу узнала, хотя к тому времени внешность была уже не важна. Мы шли ко мне домой по улице Маяковского, и это был наш самый счастливый день - тогда Сережа поцеловал меня в первый раз, - вспоминает Катя.

А дома за занавесками в это время пряталась Катина дочь - девятилетняя Нина.

Кадры на пленке побежали еще быстрее. Сергей выкраивал время между кражами, побоями, хулиганством, которые нет-нет да и нарушали мирное течение жизни в Родниках, детьми, домом и огородом. С Лешей оставался все понимающий Саша. Уговорив напарника прикрыть его на фабрике, Сергей сбегал с дежурств и летел к Кате - 115 километров туда и 115 обратно. Новый, 2006 год они встречали уже все вместе в Родниках: Сергей, Катя и их пятеро детей.

Мама

- Я боялась, что Кате станет тяжело со всей папиной оравой и она уедет обратно в Ковров, - вспоминает Катя-младшая, дочь Сергея. - Но она справилась. И осталась.

- Да на таких женщин молиться нужно! - подает голос мама Сергея, которая тоже переживала, что новая невестка их бросит.

Самым сложным, по словам Кати, было подобрать ключик к Юле, которой тогда было восемь лет. С Сашей она поговорила по-взрослому: "Ты не против, если я буду жить с вами?" Он согласился. Леше, еще маленькому, не пришлось ничего объяснять - он принял Катю за маму. Нина, конечно, ревновала, но Катя гладила ее по голове и объясняла: "Ты все равно останешься моей самой родной". А вот Юля.

- Она ласковая, но и очень ранимая, может обидеться, закапризничать, - рассказывает Катя. - Я очень старалась и надеялась, что она меня примет. И однажды поняла, что у нас получилось.

Это был какой-то детский праздник. Стихла музыка, Юлины подружки бросились врассыпную и повисли на шеях родителей с воплями: "Мама!" - а Юля на секунду замешкалась, осталась одна. И вот она находит глазами Катю, секунду решает - и делает шаг в сторону папиной новой любви. 

А потом бежит уже со всех ног и виснет у нее на шее. Она не завопила тогда ничего и даже не прошептала. Она и сейчас вслух называет Катю Катей. Но Сергей признался: он подсмотрел в мобильном телефоне дочери номер абонента по имени "МАМА". "Я думал, она Светин номер хранит. А оказалось, номер был Катин".

Что это было - исповедь, допрос с пристрастием или просто история человека, потерявшего кончик нити, за которую мы держим свою жизнь и тогда нам кажется, что мы крепко стоим на земле? Участковый Кавин не самый разговорчивый человек на свете - ему не до этого: много дел, большая семья. Но мне кажется, он мог бы подвести итог этому допросу с пристрастием и вынести вердикт: никогда не думайте, что если вдруг гаснет свет, то это навсегда. 

 

Источник "Ридерз Дайджест"